Руни Мара не из тех, кто производит первое хорошее впечатление. Чопорная, отчужденная, холодная, держится на дистанции, осторожная, отстраненная, непробиваемая, жёсткая, неприступная, скучная – такими словами журналисты привыкли описывать свое знакомство с актрисой; более чем непривлекательный список эпитетов, которые я решил показать ей во время встречи на Манхеттене. Я думал, что мой подлый трюк спровоцирует Мару на защиту, подхлестнет глубоко скрытую неуверенность, возможно, даже спровоцирует вспышку гнева, - все для того, чтобы показать миру скрытые свойства этой актрисы. «Да, - говорит Мара, когда я заканчиваю, - у меня дурная репутация, правда?»

Ее тон такой невозмутимый, как будто она говорит о погоде в городе, который она не собирается посещать. А что потом? Тишина, Мара посылает мне немигающий ледяной взгляд, который она часто использует на экране, особенно в ее выдающейся роли киберпанка Лисбет Саландер из адаптации «Девушки с татуировкой дракона» 2011 года Дэвида Финчера. Наконец, она ощущает победу от того, что ввела меня в дискомфорт, и ленивая ухмылка расцветает на ее прекрасном, правильном лице.

«Не правда ли, что тайна и неизвестность являются наиболее привлекательными в ком-то?» – спрашивает она. 
Ну, да. В наш век откровенности, желание что-то утаить, затмилось желанием что-то разоблачить. Сегодня, те актеры, которые когда-то жаловались на таблоиды, заводят Твиттер и Инстаграм, чтобы создать свои собственные версии себя, всегда правильные, и уверенные, что мы постоянно соблюдаем квази-интимную диету из их привычек к еде, содержимого сумочек и того, как они выглядят (внимание!) без макияжа. На этом фоне Мара обезоруживает и приятно удивляет: возможно, она берет не тем, чем Дженнифер Лоуренс, неутомимая и неугомонная любительница KFC, но и не рискует, как Энн Хэтэуэй, утомить нас практически механическим желанием всем угодить. Должен ли я или кто-то другой укрепить прохладные стереотипы по отношению к Маре, лежащие вне массового потребления? Пойдем дальше и узнаем, какова была ее позиция до того, как она стала известной.

«В старшей школе люди думали, что я очень высокомерная, потому что я ни с кем не разговаривала», - рассказывает она о взрослении в Бедфорде, пригороде Нью-Йорка. «Это все потому, что я была застенчивой и неуверенной, но я думаю, что быть супер-сдержанной не так страшно, как быть высокомерной. Я хотела услышать от людей, что они думают, и это было как: «Нет, вообще-то я милая!» Она смеется и закатывает глаза. «Но сейчас пусть люди думают, что хотят».

На самом деле, Мара очень дружелюбная, много смеется и проявляет интерес ко многим темам, начиная от романов Филипа Рота, и заканчивая ее новым увлечением алкогольными посиделками за просмотром новых видео шведской поз звезды Robyn. «Она не принимает на веру какие-либо развлечения, и она не скроет, если что-то не будет достойно ее внимания, – говорит Финчер. – Но как только ты ее узнаешь поближе, ты понимаешь, что она очень забавная, веселая и остроумная девушка». Правда, кажется, что Мара предпочитает, чтобы вы не знали о ней, понимая, что если люди воспринимают ее не верно, это значит, что она как актриса все делает правильно: если она будет как чистый лист бумаги, любая идея подойдет ей убедительно.

Ее тщательно задокументированная трансформация для «Девушки с тату» (езда на мотоцикле! Проколотые соски!), завоевала номинацию на «Оскар» за лучшую актрису, и вызвала такой успех, что большую часть прошлого года Руни снималась в четырех фильмах. Это стало головокружительной гонкой, во время которой она показала свою способность как хамелеон вживаться в разнообразные характеры, работая с впечатляющим списком режиссеров. Первым был «Побочный эффект», триллер Стивена Содерберга в стиле Хичкока об индустрии фармацевтики, в котором Мара показала тонкий перфоманс как манипулятор и псевдо-депрессующая жена прогоревшего бизнесмена. Потом она оказалась на съемках фильма «Она» в Лос-Анджелесе. Научно-фантастический фильм Спайка Джонза, выход которого запланирован на ноябрь, и в котором она играет бывшую жену писателя, который влюбляется в операционную систему своего компьютера. Потом она снималась в двух фильмах в Техасе: только что вышедшем фильме «Несвятые», новичка Дэвида Лоуэри и во все еще не имеющей названия медитации Терренса Малика о любви и страсти на фоне музыкальной сцены Остина.

Еще до начала карьеры, Руни, хранящая в тайне список персонажей, которых она бы хотела сыграть и людей, с которыми она надеется поработать, имела удивительно отчетливый взгляд на то, как она бы хотела выглядеть в рамках индустрии. Она интересовалась актерским мастерством в раннем возрасте, когда мать брала ее и ее сестру Кейт на бродвейские мюзиклы и показывала им классические фильмы. «Моя сестра начала играть еще в раннем возрасте», - говорит Руни о старшей сестре Кейт, которая сейчас снимается в политическом триллере Netflix «Карточный домик». «Но я знала, что я не хочу быть актером-ребенком. Я знала, что хочу ходить в школу и хотела начать, когда я буду старше, и когда меня будут воспринимать серьезно». Тема семьи, это то, что Руни хотела бы скрыть. «Я ненавижу, когда меня спрашивают о моей семье, футбольной семье». Мара говорит о клане, известном в спортивных кругах как основателе и владельце команды the Pittsburgh Steelers (со стороны матери) и the New York Giants (со стороны отца), наследие, которое она бы сама хотела объяснить для себя. «Это не имеет отношения к актерскому мастерству».

Недавнее решение Мары – приостановить работу на некоторое время, раздражающая брешь для женских характеров в кино – еще одно доказательство ценности для 28-летней актрисы оставаться за завесой тайны. «Я не работала со Дня благодарения, и у меня нет дальнейших планов на работу», - рассказывает мне она. «После съемок всегда остается чувство потери. Когда ты играешь, для тебя это всегда какое-то открытие, как будто это происходит на самом деле, и когда это заканчивается, приходиться смириться, что это не правда».  
Мара признает, что такой перерыв опасен для нее, но говорить это ей открыто – значит столкнуться с амбициями, скованными ее инстинктом самосохранения. «Она не работает из чувства страха, - говорит Спайк Джонз. – Она смотрит на всю картину и хочет понять, как жить дальше.

Сегодня это значит переехать из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк. Говоря о возможностях, которые дает лето без работы, Мара становится открытой и мечтательной, что далеко от образа холодного создания, которым ее обычно изображают. «Что я бы могла выучить? Какой новый навык приобрести?» - она спрашивает вслух, перед тем как составлять список дел, которые она попытается сделать к концу лета. Выучить новый язык, возможно, французский или испанский; купить швейную машинку и научиться шить одеяла; может быть, позаниматься вышивкой; закончить роман, который давно читает. Но больше чем, что либо, она хотела бы научиться бальным танцам. Она объясняет это тем, что как актерское мастерство, танец поможет ей выбраться из природной скорлупы. «У меня есть чувство ритма, одна я танцую безумные танцы, но я слишком стеснительна, чтобы выступать на публике, - Мара делает паузу. – Но, я тебе говорю, когда-нибудь они увидят свет». 

Перевод Екатерина Коробкина специально для http://vk.com/rooney_mara